Пресса

«В сказочной атмосферере преобладают очарование, утонченность и легкость. Исполнения произведений Кюи не так многочисленны, поэтому не стоит упускать из виду это произведение, сыгранное Брамс-трио с аристократической элегантностью».

«Авантюрное путешествие Брамс-трио российского происхождения завершилось в июле выпуском пятого диска с тремя мировыми премьерами. […] Восхитительный апофеоз с примесью восточного мистицизма. И какой славный конец. Ух! Должно быть, это удовольствие – услышать «вживую» Брамс-трио! […] Мне будет не хватать их, этого трио прирожденных музыкантов и их великолепных музыкальных сокровищ "из России с любовью".

«…грустно, что путешествие в страну русских романтических трио с Брамс-трио подходит к концу. Четвертый том с первым фортепианным трио Антона Аренского, написанным в 1894 году, и единственным фортепианным трио Сергея Танеева 1907 года столь же убедителен, как и три его предшественника, от первой до последней ноты. Игра трех высококлассных музыкантов легка, прозрачна, жемчужно-мелодична и чрезвычайно красочна, с классически четким балансом и свежестью».

«Римский-Корсаков – это изюминка всего комплекта и настоящее свидетельство умного и страстного музицирования Брамс-трио. После этого звучит очаровательная багатель Сезара Кюи, написанная для его бельгийской покровительницы, пианистки графини де Мерси-Аржанто, и здесь снова очень стильная игра, подчеркивающая великолепную сладость струнных. Брамс-трио отправило нас в путешествие, которое является одновременно и образованием, и удовольствием. Невозможно не восхищаться их целеустремленностью, и мы с нетерпением ждем следующей части».

«После более чем тридцати лет совместного исследования ландшафтов фортепианного трио Брамс-трио не утратило ни капли своей первоначальной интенсивности в игре. Можно подумать, что каждая часть может стать последней, которую они играют, настолько они погружены в музыку и наполняют ее светом. Но эта преданность приводит не только к мощному выражению в смысле громкости, но и к очень тихим и спокойным моментам, которые, однако, нисколько не теряют своего напряжения или которым было бы уделено меньше внимания.

«Раннее ре мажорное трио Бородина […] в этой записи – это настоящее наслаждение».

«…Брамс-трио вновь в полной мере демонстрирует преимущества своего выдающегося музыкального мастерства. Это, например, великолепная красочная светотень, оживленные диалоги между фортепиано, скрипкой и виолончелью, и наконец, что не менее важно, глубокая и бескомпромиссная эмоциональность. У Николая Саченко (скрипка), Кирилла Родина (виолончель) и особенно у фантастической Натальи Рубинштейн (фортепиано) правдивость выражения всегда превалирует над абстрактной красотой. […] Исполнение русского трио Брамс-трио […] глубоко проникнуто любовью к трем до сих пор неизвестным фортепианным трио композиторов, чья история жизни и творчество канули в Лету с началом русской революции. Трио вызволяет прекрасную музыку из трагической тишины забвения. Все три произведения не исполнялись более ста лет. Теперь отшлифованными бриллиантами российской музыкальной истории вновь можно любоваться во всем их великолепии».

«Брамс-трио – безупречный ансамбль, настоящая слаженная команда, существующая в абсолютном единстве и идеальном равновесии. […] В Адажио [в Трио] Рубинштейна волнующий «вокальный» дуэт скрипки и виолончели в изумительном исполнении Николая Саченко и Кирилла Родина настолько тонко подчеркивается голосом фортепиано, что создается непередаваемый эмоциональный эффект. А разнообразие вариаций во второй части Трио Чайковского! Это высший пилотаж мастерства всех трех музыкантов».

«Какое богатство самых разнообразных музыкальных красот, созданных почти в одно и то же время в очень творческой, но и очень взрывоопасной Европе... Николай Саченко (скрипка), Кирилл Родин (виолончель) и Наталья Рубинштейн (фортепиано) в очередной раз придают этому периоду лицо в своих очень мастерских и очень страстных интерпретациях. Отличный альбом».

«…соль минорное трио op. 15№2 Антона Рубинштейна выходит на звуковую сцену как масштабное произведение, полное виртуозности, драматизма и мощи. […] Можно сказать, что запись русского Брамс-трио – это настоящий момент истины. Каждая фраза наполнена жизнью. Взаимодействие почти сомнамбулическое, динамические градации идеальны. Наталья Рубинштейн, несущая основную нагрузку, заслуживает самой высокой оценки как пианистка, обладающая такой виртуозностью, что ей уже не нужно демонстрировать ее в показной манере. Николай Саченко и Кирилл Родин проводят свои мелодические линии интимным, богатым тоном, присущим русской струнной школе, не позволяя возникнуть ложной сентиментальности или излишне слащавому звучанию. В высшей степени элегантно: спиккати трех партий в Скерцо Рубинштейна».

«Эти вариации чрезвычайно разнообразны, дикие и виртуозные, образные и спокойные, но ни в коем случае не чрезмерные. По крайней мере, не в исполнении русского Брамс-трио, состоящего из трех выдающихся камерных музыкантов: Николая Саченко, скрипка, Кирилла Родина, виолончель, и Натальи Рубинштейн, фортепиано. Все они выросли в традиции, благодаря которой в Москве появилось так много блестящих ансамблей, таких как легендарное Трио Ойстраха, которое, конечно же, тоже записало это произведение Чайковского. Новая запись от Naxos соответствует этому высочайшему стандарту».

«Исполнение обоих произведений Брамс-трио вызывает восторг. Музыканты играют в идеальной гармонии. Это звучит так, как будто они понимают себя как единый инструмент. Никто не выделяется в ущерб остальным, никто не исчезает на заднем плане. Все трое обладают ярко выраженным чувством вокальной выразительности и широким мелодическим дыханием, что имеет огромное значение, особенно в сочинениях, которые так много используют повторы и последовательности коротких фраз, как два записанных здесь трио. Тот факт, что тихие, интровертные части особенно завораживают, в особенности в первой части Чайковского и третьей части Пабста, вероятнее всего, полностью соответствует замыслу композиторов».

«Несмотря на то, что для артистов Брамс-трио глинкинско-алябьевская пора – это период безоговорочного царствования романтической эпохи, они не сближают стилистически этих композиторов, а их подход к ля минорному трио Алябьева настолько неординарен, что вспоминается знаменитое изречение Гёте: «В дерзости есть гений, и сила, и волшебство». Пожалуй, это то, что так остро было необходимо этой музыке: доказать, насколько современно она может звучать. Отказываясь от привычных клише и попыток трактовать Алябьева как верного последователя венских классиков, исполнители открывают в этом произведении доселе неизведанные колористические возможности и неожиданные акустические эффекты».

«...Ясность намерений, инструментальное мастерство и подлинная виртуозность, необходимая для убедительной передачи музыкальной речи, поющий нежный звук всех трех инструментов и великолепно сбалансированное звучание... Трио Чайковского было сыграно с ошеломляющим успехом. Удивительно мощное и искреннее высказывание».

«Интерпретация Брамс-трио, отличающаяся и высоким качеством инструментального воплощения, и индивидуальностью прочтения, заставила пережить немало радостных и трогательных минут. ...Ощущалось, что музыканты „предслышат“ все сочинение в целом, отчего вся форма развертывалась естественно и логично в плане темповых и динамических смен. ...Тишина, воцарившаяся после финальных аккордов трио „Памяти великого художника“, когда слушатели про себя переживали и осмысливали услышанное, свидетельствовала о подлинности художественного прочтения этой великой музыки.

«Исполнительскую манеру Брамс-трио отличает симфонический масштаб звучания при неизменном благородстве тона и изысканной полифонии музыкальной ткани, свойственной камерному жанру».

«Удивительная стройность звуковой перспективы, в которой каждый инструмент играет, кажется, единственно возможную для него в данное мгновение роль — то выходя на передний план, то отступая назад, то соединяя свой голос с двумя другими. Идущая из душевных глубин поэтичная выразительность. По-настоящему пережитое музыкантами настроение каждого эпизода и благодаря этому — полное отсутствие чего-либо случайного в его исполнительском воплощении. Хочется слушать Брамс-трио еще и еще!»

«...элегантность Мендельсона и узнаваемые народные интонации, филигранная виртуозность, кажущаяся ироничной и даже игривой в раннем трио Александра Алябьева, и безудержная листовская страстность в сочинении другого малоизвестного русского автора, современника Чайковского и Рубинштейна, Павла Пабста, и, конечно, пронзительные лирические темы этих сочинений, сыгранные артистами с ощущением интимной эмоциональной интонации, вызвали восторг слушателей и шквал аплодисментов. В исполнении Брамс-трио эти сочинения, так долго хранившиеся в тайниках русской музыки, обречены на успех».

«Сложная философская четырехчастная звуковая фреска началась с появления почти нереального флейтового звука виолончельных флажолетов Кирилла Родина, который сразу приковал внимание аудитории... Невероятная концентрация достигает апогея, когда „танец смерти“ в финале в исполнении Брамс-трио звучит предупреждением, смешиваясь в квази еврейско-народной темой и исчезая в тишине. Если бы у меня было только одно право на „браво“ в жизни, я бы использовал его сегодня.